Гаврилов-Ям

Я уже к тому моменту много раз побывала участником легендарного белорусского симпозиума «АртЖижаль», погрузилась там в секреты «американского раку» и белорусской обвары, и начала слышать о существовании более серьезных и горячи печей. Затем были мои поездки в Японию, где удалось потопить все канонические печи высокого огня, и в другие страны, где опыт работы с такими монстрами продолжился. В японской резиденции я познакомилась с Клодом Оссажем – французским керамистом с базовым образованием физика-ядерщика, который открыл мне глаза на процессы дровяного обжига. В 2007 году Клод приехал в Россию, в 2009 я привезла его на «АртЖижель», а в 2011 мы строили первую дровяную печь в России в Рябово (Кировская область), на базе которой прошли несколько симпозиумов. Сейчас о состоянии печи мне ничего не известно.
В 2012-м году я привезла группу российских керамистов (Москва-Санкт-Петербург) в крупнейший в мире Международный музей керамики в городе Фупинг (Китай). По договоренности с куратором музея Ичи Ксю, группа должна была за месяц сделать коллекцию для Российского павильона. Наши приключения на китайской земле – это отдельная история, но именно в этой поездке познакомились Виктор Николаев и Дмитрий Ильинский. Под впечатлением от увиденного в резиденции, они стали обсуждать те же вопросы, что беспокоили и меня.
Как рассказывал затем Виктор Николаев, под этим импульсом, он отправился в Гаврилов-Ям, чтобы обсудить с Тимуром возможность строительства первой в стране резиденции. У этой истории есть множество важнейших нюансов, побед и потерь, но в силу нехватки места и времени, мне приходится очень кратко излагать крайне значимые повороты. Вскоре в Ям приехал и Клод Оссаж, и все вместе они решили построить адаптированную версию Ноборигамы с двумя камерами, большую и сложную в управлении, чтобы сразу сделать серьезное заявление. Сказано – сделано. Клод сделал проект и в 2014 году печь была построена командой из студентов и преподавателей Академии Штиглица во главе с Дмитрием Ильинским и Строгановской Академии под руководством Виктора Николаева. Стройка продолжалась две недели, вскоре прошел и пробный первый обжиг. Спонсором огромной печи Валентины был Тимур, и сумму были немаленькие. Я увидела печь значительно позже, проезжая мимо с семьей, и не поверила своим глазам, увидев «японский» силуэт в типично среднерусском пейзаже.
Изначально, предполагалась, что обжиги будут проходить для студенческих дипломов и художников, а печной двор будет расти и множиться. «Валентиной» печь назвали в честь Терешковой, которая родом из Ярославской области. «Космическая» тема усиливалась от присутствия рядом деревни Гагарино, так что «отец» Валентины Клод Оссаж долго над именем не думал.
Весной 2015-го года я была приглашена Виктором Николаевым в Гаврилов-Ям для знакомства с местом и Тимуром. Мы беседовали часа три, во время которых я изложила несколько своих точек зрения на формат возможных мероприятий, настаивая на приглашение иностранных коллег с личным большим опытом работы с дровяными печами, чтобы получать от них необходимую для роста информацию. Тимур пригласил меня в команду. Первый пробный симпозиум прошел в августе этого же года и «иностранцами» на нем были три человека: Каспарс Гейдукс из Латвии, Юрга Ясинскайте из Литвы и Валерий Колтыгин из Беларуси. Поле этого пробного шара, увеличилось количество домиков для участников и была построена роскошная мастерская, начал строится музей.
Забегая вперед, скажу, что всего симпозуимов было 4 вплоть до 2018 года включительно, и за эти четыре года о нем узнала вся страна, включая и заграницу, где меня встречали вопросом «а как туда попасть?». За четыре года в качестве иностранных гостей симпозиум посетили художники из 10-ти стран мира, и все они имели огромный опыт топки своих анагам и трейн-килнов, имели известные имена и большое сердце. Структура симпозиума была проста: художники приезжали, лепили 7 дней в общей мастерской, и это крайне важно для культурного, технологического и человеческого обмена, затем загружали и обжигали 4 дня посменно эту ненасытную печь. Во время остывания мы и «Аурика» возили их по Золотому кольцу, в центре которого удачно находится Ям, и проводили открытую презентацию участников. Весь процесс занимал 20 дней.
На презентацию приезжало огромное количество зрителей из разных городов, мы буквально открывали двери настежь, никому не отказывая. Я прекрасно понимала, что многие видят впервые керамистов из Японии, Америки и Франции, и эти впечатления бесценны. Презентация шла целый день с 9 утра до 9 вечера. Сложился уже зрительский костяк из постоянно приезжающих на презентацию и открытие печи, людей. Когда печь остывала, происходила разгрузка, поиски своих работ и счастливая встреча с ними. Я никогда больше не видела в одном месте столько счастливых людей, говорящих на разных языках. В последний день мы устраивали выставку на траве, однодневную и яркую, со множеством зрителей. Во время выставки отбирались работы в музей, в счастливом будущем которого я не сомневалась.
Это очень вкратце изложенный формат, внутри которого есть миллионы нюансов и находок, понимание которых приходило буквально на коленке, в боевых условиях. Быт был крайне прост и примитивен, и все усилия команды были брошены на сглаживание трудностей симпозиумной жизни участников, особенно иностранцев. Симпозиумы проходили с первого августа по двадцатое, но заниматься ими я начинала в октябре. Приглашения конкретных участников, анонсы, разъяснения и объяснения, написание правил и инструкций, переписка с каждым отдельно участников, выяснение визовых нюансов и отправка приглашений – это занимало уйму времени.
Отбор участников – один из самых болезненных вопросов, в который пришлось погрузиться. Чтобы держать высокий уровень симпозиума, необходимо было следовать определенным критериям и прежде всего – профессиональным. Про это я могу рассказывать часами, ибо наша страна совсем далека от навыков правильных заявок и понимания конкурсной борьбы. С каждым годом наш
Международный Симпозиум Высокого Огня набирал популярность, и желающих поехать туда становилось все больше. Ширились резервные списки из кандидатов, ожидающих места, но было всего 16 мест – именно столько нужно участников для работы с печью, и не больше. Половина из 16-ти – иностранцы, всего 8 человек, остальные русскоговорящие. Не прошедшие конкурс смертельно обижались, как-будто в их жизни никогда не было экзаменов, конкурсов и отборов.
На первом же симпозиуме появилась прекрасная Анна Толстая – переводчик-волонтер, керамист и педагог, взявшая на себя колоссальную нагрузку разруливать разнологосье наших разнообразных гостей.

И это было очень верное решение, так как симпозиум показал, как мало и плохо говорят по-английски наши художники, причем любого возраста. Для иностранцев, кстати, это был большой шок. С момента строительства Ноборигамы бессменным ассистентов Виктора Николаева была молодая керамистка Дарья Орочко, чей такт и внимание, талант и смекалка немедленно ценили участники разных лет. Распределение ролей во время такого серьезного мероприятия позволяет выжить и сохранить себя организаторам, так что все было сделано правильно.
Крайне важное правило «одного раза» - однократного участия каждого конкретного художника, позволило пропустить через «ворота» Яма большое количество интереснейших людей, не превращая это место в подобие дачи для постоянных участников, что приходилось наблюдать в некоторых местах. Очень важным было соблюдение баланса «мальчики – девочки» и «бывалые и начинающие». Заваривая такую сложную кашу, было необходимо тщательно отслеживать все правила тимбилдинга, так как этим людям предстояла жизнь и тяжелая работа на одном буквально пяточке без конфликтов, обид и недопониманий. Моим любимым условием было обязательное присутствие на симпозиуме двух японцев. Почему двух? Потому что одному участнику из такой далекой и крайне непохожей страны было бы грустно и некомфортно, а нас это расстроило бы. Можно много еще вспоминать фирменных секретов и фишек курторской работы, но самым сложным местом остается сам обжиг и отношение к нему художников.
Нельзя не заметить, что пафоса высокого обжига у нас практически не было в 2015 году и объяснить «зачем это все?» было нелегко. На всем мировом керамическом пространстве, особенно в Азии, ничего объяснять не надо, так как керамика, обожженная на низкие температуры, считается неполноценной и не слишком профессиональной. Все эти американские раку и редукции хороши для обучения и хобби, но высокий огонь – визитная карточка «взрослого» керамиста. Логично, что керамисты,начиная с периода обучения,стремятся «пройти» через высокий огонь, научиться дровяным обжигам и регулярно в них участвовать. И это ещё один укол нашему керамическому образованию, в котором нет места дровяным печам, нет изучения зольных глазурей, эстетики и этики подобной керамики.Однако именно стихия дровяного обжига, работа с живым огнём, причинно- следственная связь природных процессов,открывает художнику путь к сердцу керамики, к ее душе и сути.
Особенно широкое распространение в мире получили печи Ноборигама и Анагама – древнейшие типовые конструкции огромных японских печей, способных обжигать фарфор на 1300 градусов. Керамисты Америки и Европы приглашают восточных специалистов на свои территории и вскладчину строят себе Анагамы, чтобы работать с высоким огнем. В Гаврилов Яме стоит шестикубовая печь выского огня типа Ноборигама. Почему «типа»? Потому что для полноценной Ноборигамы ей не хватает камер, у «Валентины» их всего две. Это авторская версия японской печи, адаптированная к местным условиям и улучшенная, килн-билдера Клода Осажа. И это нормальная практика – строить печь по индивидуальному техническому заданию, с учетом требований и особенностей конкретного заказчика.
Оголтелая мода на высокий огонь сегодня приводит на обжиг людей ничего не знающих об эстетике и вабисаби такой технологии, об особенностях формы, приемлемой для загрузки, об особенностях масс и глазурей, способных выдержать такой обжиг. Почитать, посмотреть, подержать в руках образцы и примеры можно в музее «Садов Аурики», где хранятся лучшие работы прошлых лет. Многие из них уже участвовали в моих кураторских выставках в Москве. Несколько раз сталкивалась с художниками, разочарованными результатами обжига, не готовыми к аскетичным «земельным» гаммам и колориту зольных глазурей, не понимающим «зачем так убиваться» (четыре дня и ночи обжига) и «где красота?» Несомненно, что к таким непривычным обжигам надо готовиться, настраиваться, и в этом смысле, присутствие японцев, носителей данного языка, очень помогает сориентироваться и нашим художникам.
Надо сказать, что весомой частью погружения в высокий обжиг было изготовление зольных глазурей и огромное количество экспериментов в этой области. Индустриальные глазури тоже могут применяться, правда, никаких гарантий не существует, пафос натуральности и естественности для среды в выборе красителей и подкладок не раз меня удивлял в заграничных обжигах. Подготовка дров, полок, стоек, многих других необходимых мелочей – все это входит в программу симпозиума. Ведение самого обжига по строгим графикам, в определенном ритме и режиме, ориентация по огню и шуму пламени, требуют основательных знаний и интуиции, это только со стороны кажется, что дрова кидаются стихийно по принципу «чем больше, тем лучше».
Надо сказать, что симпозиум стал возможен, благодаря спонсорскому и человеческому участию владельца компании «Сады Аурики» Тимуру Курбаниязову. Этот человек, занимающийся редчайшим сегодня бизнесом – производством керамики для населения, загорелся идеей создать у себя на территории Центр керамического искусства, построить несколько печей и основать круглогодичную резиденцию для художников, открыть Музей Керамики, проводить выставки. Подобные центры существуют во многих странах мира, формат резиденции очень разнообразени требует отдельного обсуждения. Жаль, что финансовое бремя таких мероприятий крайне тяжелое, дровяные обжиги, симпозиумы – очень дорогостоящие события. Довольно быстро пришлось переходить на полную себестоимость и самоокупаемость, что несомненно снизило возможность приглашать на симпозиум всех достойных авторов. Хотя и такие форматы в мире имеют стабильную популярность.
Ковид и невозможность приглашать в Гаврилов-Ям иностранцев вынудили организаторов сделать паузу, которая неизвестно когда закончится. Возможно, мы начнем заниматься чисто локальными программами, время покажет. Последние два года, чтобы печь не простаивала , а знания и опыт не ржавели, я провожу свой учебный семинар для всех желающих погрузиться в тайны Ноборигамы и дровяного обжига, и мне очень приятно знать о появлении нескольких разных, но дровяных печей, построенных после посещения и впечатления от Гаврилов-Яма.
Атмосфера и командная работа всех без исключения участников во время работы потрясающая, и я всегда говорила, что «семья» бывших «ямовцев» - это протянутая рука в любой точке земного шара, в чем мне неоднократно удавалось убедиться.